Закончила на днях читать (слушать) самую страшную книжку из всех прочитанных до сих пор. Вот эту: Lionel Shriver. We need to talk about Kevin. Читала долго, потому что откладывала, читала другое, полегче, поприятней, но Кевин, точнее Ева, мама Кевина, протагонистка и рассказчица, не отпускала. Приходилось возвращаться и слушать исповедь Евы дальше. Так было поначалу, примерно до половины пятисот страниц, а потом уже и отложить стало невозможно.



Сразу скажу, что эту книжку уже перевели и издали по-русски, изменив (и заодно упростив) название. Я нашла сборник русскоязычных читательских рецензий: Лайонел Шрайвер. Цена нелюбви. Как обычно, разные люди увидели и поняли разное, но взятые вместе, эти отзывы говорят об одном: книга цепляет, нарушает табу, побуждает думать о важных вещах, показывает новые ракурсы, в общем, надо читать.

И ещё надо сразу сказать, что это только у нас надо эту книжку представлять. В англоязычном культурном пространстве её название уже вошло в обиход, всячески используется и обыгрывается, в частности, словосочетание "очередной Кевин" означает очередного (массового) расстрельщика.

Но книга не сводится к истории, предыстории и попытке разобраться в том, как и почему произошло школьное убийство. Это не "19 минут" Джоди Пиколт, которая сама по себе книга вполне достойная, но совсем не той весовой категории. Роман про Кевина – больше, чем рассказанная в нём история, шире, чем современный контекст, в котором происходят описанные события, и глубже, чем описанная в нём "психология". И это делает его классикой.

Забавная деталь: фамилия Евы -- Хачатурян (хотя как перевели её у нас, это ещё вопрос). В отличие от известного советского композитора, она американка в третьем поколении. Из тех, не очень многих, но сильно заметных американцев любого происхождения, которые настроены повышенно критично к своей стране, предпочитают подолгу жить и работать за границей, стыдятся многих стереотипно-американских проявлений и испытывают комплекс превосходства по отношению к своим соотечественникам. И, как это нередко бывает в жизни, при этом она обожает и ценит своего мужа, который как раз олицетворяет всё стереотипно-американское: оптимист, патриот, республиканец, семейно-центричный консерватор и т.д. и т.п. Она сама находит этот диссонанс забавным.

Роман представляет собой письма, написанные Евой мужу, с которым она, по её же словам, находится с некоторых пор в состоянии estranged -- разъезда, расхождения (но не развода). Форма эпистолярного романа по определению элегична, однако по ходу дела мы обнаруживаем себя внутри напряжённейшего триллера.

Ева пишет свои письма исключительно искренне, с необычайной открытостью и детальным (само)анализом. И тем не менее, её откровения нельзя, да и невозможно принимать за чистую монету. Тут уже работает авторское мастерство -- мы, читатели, видим и понимаем, как Ева, тоже совершенно искренне и открыто, вводит сама себя в заблуждение. Иногда это предельно ясно, а иногда мы можем это только подозревать, потому что речь идёт о вещах и вообще таинственных и неразрешимых, включая самый главный (из простых) вопрос книжки: как получаются убийцы? В данном случае "школьные стреляльщики" -- которые берут пистолеты (Кевин, правда, взял лук и стрелы -- но это автор выбрала, чтобы не отвлекаться на проблему доступности огнестрельного оружия), идут в школу и мочат учителей и соучеников. Они такими рождаются или становятся?

Важно, что баланс между читательским доверием и недоверием к Еве находится на светлой стороне человечности. Грубо говоря, нам тут не приходится, подчиняясь волшебной воле автора, сочувствовать и сопереживать моральному уроду и мерзавцу (самый яркий пример из этого ряда, конечно, Гумберт Гумберт). Ева вполне нормальна и даже не супер-эгоцентрична. Тем не менее, что-то с ней не так. И вот этот вопрос, точнее, много вопросов: что именно не так, а как надо, чтобы было так, помогло бы это в случае с Кевином... -- ставятся автором и остаются открытыми, чтобы нам покумекать.

И ещё важно, что от Евы невозможно откреститься. Её чувства, метания, (само)обвинения и подозрения знакомы если не каждой, то многим матерям и, возможно, отцам тоже. И хотя бы в какой-то мере они понятны всем "просто людям". В конце концов, если не все мы родители, то все были детьми.

К счастью, не у всех и не всегда родительские проблемы настолько тяжелы и фатальны. Но так ведь и у Евы всё было гораздо проще, прямо таки идеально, со вторым ребёнком, дочкой Селией. Неизбежно начинаешь думать о роковых сочетаниях характеров родителей и детей. Понятно, что есть просто "тяжёлые" дети, это факт. Но не все они остаются тяжёлыми, большинство "перерастает". И уж совсем необязательно, чтобы из тяжёлого ребёнка вырос психопат и убийца. Хотя это, конечно, отдельный разговор, уже не о книжке.

Так мы подошли к проблеме (родительской) вины. Это тот самый момент, который был упрощён при переводе названия, потому что "Цена нелюбви" фактически указывает на источник всех неприятностей: нелюбовь Евы к сыну. Но во-первых, это не очень точно. Точнее, будет говорить о амбивалентности материнских чувств Евы. Тем не менее надо признать: у Евы и впрямь наблюдается недостаток, а временами отсутствие безусловной любви и безусловного принятия, которые нужны детям как воздух. Нужнее и важнее, чем материнское молоко. И которые так легко перестать ощущать, и непросто выражать, даже когда ощущаешь -- любой честный родитель в этом может признаться. Это совершенно нормально -- моментами, а то и периодами не любить своего ребёнка, злиться на него, хотеть, чтобы он оставил нас в покое, "наконец заткнулся" и т.д. и т.п.

Сама Ева безусловно мучается вопросом своей вины и без-вины-виноватости, потому и письма эти пишет. Но в конце и она сама, и мы, читатели, приходим к пониманию, что "кто виноват?" -- это вообще не тот вопрос, который надо задавать. Что мы, люди, чересчур увлекаемся "вторичным насилием" -- обвинением и наказанием виноватых в "первичном насилии". А дело не в том, кто виноват, а в том, что делать. Как разруливать то, что получилось. И как предупреждать, чтобы такое не повторилось с другими.

Пару слов об авторе. Лайонел Шрайвер. Имя вроде бы мужское, но она женщина. Урожденная Маргарет-Энн Шрайвер. С детства ей не нравилось имя, данное родителями. Первая попытка поменять его была в 9 лет, когда она решила называться Тони. Как видим, уже тогда у неё была склонность к мужским именам. Объяснение этому вполне невинное: она росла вместе с братьями и была "томбоем" ("пацанкой"?). Когда ей исполнилось 15 лет, семья переехала, и Маргарет-Энн, воспользовавшись тем, что на новом месте её никто не знал, назвалась Лайонел.



До "Кевина" Шрайвер написала шесть романов (даже семь, если считать неопубликованный), которые выходили мизреными тиражами и оставались незамеченными. После "Кевина", написанного в 1999-2000 годах, опубликованного в 2003-м, получившего премию Оранж в 2005, и экранизированного в 2011-м, Лайонел Шравер стала литературной звездой. На сегодняшний день книжка про Кевина издана суммарным тиражом более миллиона экземпляров на девяти (или 23-х -- разные источники по-разному говорят, да и миллион -- это старая веха) языках, её следующая книга тоже стала бестселлером и вошла в финал американской Национальной книжной премии, а ранние романы продаются в букинистических отделах за бешеные деньги.

Судьба самого "Кевина" драматична и необычна. Шрайвер закончила роман аккурат после 11 сентября 2001 года. Её тогдашняя лит. агентка, получив текст, нехарактерно для неё долго молчала, а потом написала, что такой ужас продвигать не берётся, особенно сейчас, что книгу надо переписать и может быть после этого что-нибудь получится. Лайонел отказалась от её услуг и потратила восемь месяцев на поиск нового агента. Потом её осенило, и она послала рукопись хозяйке крохотного издательства, в котором выпустила когда-то тоже что-то эфемерное. Та оценила роман по достоинству и взялась за работу.

Даже с такой помощью пристроить "Кевина" оказалось делом нелёгким и долгим: из тридцати (30) издательств пришли отказы, пока одно из них, тоже маленькое, но особенное (британский Serpent's Tail), не напечатало пробный тираж. Критики продолжали молчать, но через три месяца после выхода американской порции в еженедельнике New York Observer появилась статья, в которой описывалось необычное явление: нью-йоркские мамаши из верхне-средних слоёв собирались в кафе, чтобы выразить восторги и обменяться впечатлениями от необычной книжки.

Как ни странно, но успех книжки, основанный на том, что её полюбили читатели напрямую, передавая её из руки в руки, из уст в уста, без посредничества рекламы и критиков, явление крайне редкое. К слову, к числу таких читателей относится и режиссёр недавней экранизации, Линн Рэмси, которая заявила свои права задолго до того, как роман получил коммерческий успех, и исполнительница главной роли в фильме Тильда Суинтон.

На фотографии, снятой этой осенью в Каннах, где фильм про Кевина был представлен, и о нём много говорили и писали (хотя премии не дали), Тильда слева, держит за руку своего киношного сына, потом в цветочном платье режиссёрка, которую обнимает киношный муж Евы, Франклин, и сбоку припёка его настоящая жена:


Кому будет интересен и полезен этот роман? Тем, кого привлекают сложные и спорные темы, кто не боится честного и безжалостного взгляда на отношения родителей и детей (а также жён и мужей), кто склонен размышлять о материях вероятных, но неочевидных, для кого важно оставаться в рамках моральных норм, хотя и без морализаторства. Для читающих в оригинале -- тем, кто ценит хорошую, "высокобровую", психологическую и флософскую прозу (по поводу перевода никаких гарантий, увы). Ведь книжка эта не сплошной мрак и ужас, как может показаться, а исключительно занятное чтиво, пересыпанное саркастическими наблюдениями и блёстками чистого юмора. Хотя временами читать её и впрямь ужасно тяжело и печально...

Несколько мелких замечаний напоследок.

1) Фильма не видела, собираюсь посмотреть, потом доложу, хотя заранее знаю, что упростят и многое потеряют. Ведь в книжке важны слова, нюансы и многослойность. А в кино -- что камера покажет, то и видим.

2) У автора нет своих детей, и она не брала интервью у родителей малолетних преступников. В этом, кстати, и проявляется её литературная гениальность: бездетная женщина написала о матерях и детях так, что те бросились читать и находить в тексте себя и свои проблемы.

3) Типичная реакция на книжку бездетных людей: "всё, решено, рожать не буду". Но сама автор вовсе не "против детей" и не считает, что все должны быть чайлд-фри. Ей пришлось об этом не раз прямо писать и говорить после книжки.

4) Если кому интересно не читать, но быть в курсе, то я нашла в жж достаточно внятный (хотя тоже очень упрощающий) пересказ сюжета: Лайонел Шрайвер. Цена нелюбви.